Можно быть просто хорошим, не ходя в храм

Неважно, как верить, важно быть хорошим человеком – это то, что я слышу постоянно, и эти слова вызывают у меня определенную симпатию. Я понимаю, реакцией против чего они являются, – бывает, что человек вроде бы и верит, и со страшной силой верит, и придает огромное значение тому, чтобы верить правильно, до йоты, до запятой – а вот хорошим человеком быть и не пытается.

А бывают гораздо более привлекательные люди – мягкие, рассудительные, кроткие и довольно равнодушные к правоверию.


К ревности о правой вере легко примешивается гордыня и враждебность. Более того, практически чистые, беспримесные гордыня и враждебность, попав в религиозную среду, охотно притворяются ревностью о правой вере. Посмотрев на это, человек может рукой махнуть – да ну вас с вашим правоверием, важнее быть хорошим человеком.

Но хотя я понимаю это настроение, я с ним не согласен. Правильно верить – важно. И тут нам стоит нырнуть на глубину, задуматься всерьез – как мы определяем, что важно, а что нет? Важно для чего? И что значит быть хорошим? Ведь это предполагает, что у человеческой жизни есть цель – для которой что-то важно, а что-то нет.

Более того, это предполагает, что «хорошесть» – это некая объективная вещь, к которой надо стремиться. Что у нас есть объективные моральные обязательства – соответствовать им похвально, а нарушать их предосудительно.

Представления разных людей – разных обществ – о хорошести могут не совпадать. Бертран де Борн, трубадур XII столетия, писал:

И также люб тот рыцарь мне,
Что, первым ринувшись вперед,
Бесстрашно мчится на коне
…
Кто соблюдает честь свою,
Быть должен одержим в бою
Заботою одною –
Побольше размозжить голов.
…
Если причинят виллану
Вред, увечье или рану,
Я его жалеть не стану –
Недостоин он забот!

Нам это упоение кровью и смертоубийством покажется варварским и диким, сословная спесь и презрение к людям – отвратительными; но Бертран вполне отражает представления своего окружения. Безудержная драчливость – достоинство, жестокость – предмет похвальбы, милосердие к слабым – глупость.

«Хороший» рыцарь, который «люб» Бертрану, в наших глазах скорее будет выглядеть полным отморозком, место которого – в тюрьме строгого режима. «Хороший», одобряемый своими товарищами большевик, национал-социалист или ваххабит, нам покажется совсем не хорошим.

Мы, скорее всего, скажем, что представления этих сообществ о «хорошем» неправильны, но что это будет означать? Неправильны по чьим меркам? По нашим? Так и наши представления о «хорошем» будут с негодованием отвергнуты ими.

Кто прав? Одна группа людей считает так, другая – иначе. Никаких объективных, научных критериев чьей-либо правоты предоставить невозможно – еще в XVIII веке Дэвид Юм обратил внимание на то, что из утверждений о фактах никак не следуют утверждения о ценностях – из «есть» никак не выводится «должно быть».

Так хорошим человеком по чьим меркам важно быть? Кому должен нравиться хороший человек, кому угождать? Хороший человек для одной группы – выродок и мерзавец для другой.

Говоря о настоящей, подлинной «хорошести» мы неизбежно обращаемся к какому-то моральному стандарту, который существует объективно, независимо от мнений тех или иных людей. От этого морального стандарта средневековый поэт, воспевающий размозжение голов, сильно уклонился; а цивилизованный человек, уважающий человеческую жизнь, уклонился менее.

Но признавая нравственный закон, которому люди должны повиноваться, мы неизбежно подразумеваем Законодателя и Судию, который судит праведно, и в глазах Которого кто-то может быть хорошим, а кто-то нет.

Мы так или иначе выходим в область веры – и наши представления о хорошем будут зависеть от того, во что мы верим. Тезис «не важно, как верить, важно быть хорошим» противоречит сам себе – хорошим в соответствии с чьими верованиями надо быть?

Другой вопрос, который возникает, когда мы говорим о хорошести, это вопрос о цели. В чем цель человечной жизни? О важности правой веры или хорошести для чего мы говорим? Есть ли у человека надежда за пределами его земной жизни? Куда мы направляемся?

Если конечный пункт нашего путешествия – полное небытие, то, действительно, неважно во что мы верим, как неважно и то, хорошие ли мы люди – в своих глазах или в глазах других. Истлевшие кости хорошего человека ничем не sitenew.digest.news.bottom.-.style.religion task:311944_9


отличаются от костей негодяя. Но если мы можем обрести – как говорит Евангелие – жизнь вечную и блаженную, то очень важно не сбиться с пути.

Очень важно быть хорошим человеком – но как только я захочу этого всерьез, мне придется задуматься о том, в чьих глазах я хочу быть хорошим. Если есть Бог, источник всякого добра, который и является мерилом того, что такое хорошо и что такое плохо, мне необходимо понять, что Он от меня хочет.

Наша вера говорит о том, что Бог хочет сделать нас не просто хорошими – Он хочет сделать нас святыми. Апостол Иоанн говорит о том, что мы «будем подобны Ему, потому что увидим Его, как Он есть» (1Иоан.3:2).

Если я хочу быть хорошим человеком, мне стоит обратиться напрямую к источнику всякого добра – и узнать, что Он сам открыл о Себе.

Сергей Худиев