Бюджет кризиса

В России будет принят самый сложный за последние годы федеральный бюджет

Опубликованы основные цифры проекта федерального бюджета на 2016 год, который, вероятно, будет без значительных изменений принят Госдумой. Перед нами не антикризисный бюджет, но бюджет кризиса. В отличие от ситуации 2009 года, у правительства нет антикризисной стратегии, и единственное, что ему остается: адаптироваться к имеющимся реалиям, урезать расходы, компенсировать дефицит бюджета за счет тающего Резервного фонда.


Детальной информации о будущем бюджете пока нет, однако если проанализировать основные цифры, то мы видим следующее. Расходы бюджета сокращаются примерно на 1—2% ВВП. При этом в отличие от предыдущих лет в реальном выражении режутся все расходы — в большей или меньшей степени. В меньшей степени сокращаются расходы на социальную политику, в большей — на национальную оборону. В предыдущие годы расходы на национальную оборону быстро росли, и если сравнивать планируемые сейчас расходы на эти цели, например, с показателями 2011 года, то они остаются достаточно высокими — от 15 до 18% расходной части бюджета, но при этом все несколько сокращаются по сравнению с нынешним, 2015 годом. Также сокращаются расходы на здравоохранение и образование (в последнем случае, например, с 4% до 3,7% расходной части бюджета). Сворачиваются многие инвестиционные программы — в основном будут финансироваться только уже начатые инвестиционные программы с периодом реализации до 2018 года. Таким образом, бюджет 2016 года будет самым сложным за последние годы.

Если рассматривать институциональные аспекты бюджетного процесса, то мы видим, во‑первых, отказ от трехлетнего планирования, которое было ядром отечественной бюджетной реформы начиная с 2004 года. Во‑вторых, нужно обратить внимание на отмену бюджетного правила, предполагающего привязку бюджетных расходов к цене на нефть и курсу рубля. Первое изменение указывает на невозможность долгосрочного финансового планирования в нынешних нестабильных условиях. Второе является вынужденной мерой, необходимой для экстренного сокращения расходов. При этом на следующий год правительство прогнозирует небольшой рост экономики — в пределах 0,8% ВВП. Если эти довольно оптимистичные прогнозы не сбудутся, то ситуация будет еще более серьезной и потребует дополнительного урезания бюджета. Для сравнения — МВФ прогнозирует российской экономике продолжение рецессии. Расчеты правительства выглядят еще более ненадежными с учетом падения доли доходов от нефтегазового экспорта в федеральном бюджете. Но даже если экономика действительно покажет умеренный рост, то все равно федеральный бюджет в реальном выражении потеряет по сравнению с нынешним годом как минимум 4%.

Планируемый дефицит бюджета в 3% ВВП, или 2,2 трлн рублей, не является критическим, государственный долг по-прежнему останется на приемлемом уровне — 11—12% ВВП. Но беда в том, что у правительства сегодня очень немного источников финансирования дефицита. Основными источниками финансирования выступают Резервный фонд и Фонд национального благосостояния (ФНБ). При этом у нас есть очень серьезные политические ограничения, связанные с получением международных кредитов, и довольно скромные возможности для внутренних заимствований. Если эта ситуация будет продолжаться в 2017 и 2018 годах, то она станет критической — особенно учитывая, что после 2016 года в соответствии с нынешним проектом бюджета в Резервном фонде почти ничего не останется. ФНБ может быть исчерпан при сохранении цены на нефть 50—55 долларов к 2018 году. Очевидно, что бюджет 2017 года потребует еще больших сокращений расходов, чем нынешний. Под угрозу попадут и самые крупные расходные статьи, то есть не только национальная оборона, но и социальные выплаты, в частности, пенсии. При нынешнем состоянии российской экономики мы больше не сможем позволить себе прежний уровень государственных трат, а бюджетный маневр, то есть гибкость бюджетных расходов, очень ограничен.

Бюджетному планированию мешает неопределенность базовых макроэкономических параметров. Напомню, что в начале 90‑х годов, когда неопределенность была еще выше, бюджеты принимались поквартально. В нынешней ситуации нам тоже придется корректировать уже принятый бюджет в зависимости от конъюнктуры — в частности, от колебаний цены на нефть.

Андрей Воробьев